Кот пытается прямо с пола запрыгнуть на стол, прыгает и вцепляется когтями в клавиатуру, ударяя по буквам, после чего остаётся в такой позе самоотверженно висеть в воздухе несколько мгновений и шлёпается на пол.
- Шан! Мы же говорили, что он начнёт вести блог!
- О боже... Бесъ! Ну что, зарегистрировать тебя?
(спустя час, к чему-то)
- Надо купить ему шапку - может, успокоится..
- Может, поэтому он так бесится по ночам - что у него нет шапки?

Вообще, кот пробыл сутки в полном одиночестве и теперь, уже даже спустя неделю, ласков и общителен.

Еду на эскалаторе, в сумке на плече огромная тяжёлая папка на медицинскую лицензию, пытаюсь надеть пальто. Натянула один рукав, пытаюсь нащупать вход во второй. Старик, стоящий сзади, помогает мне, поддерживает пальто и улыбается. Васильев в этот момент поёт: "бабушка вяжет носки непутёвому внуку".

День спустя иду к эскалатору, усталая, задумчивая. Пытаюсь надеть пальто. Мужчина в возрасте за моей спиной берёт инициативу в свои руки.
Я думаю, только этим и можно улыбаться.

В метро рядом стоят: парень и девушка, парень намного выше. Оба роскошно кудрявые, тёмненькие, одетые спортивно-пижонски, кедо-пиджачно, как сейчас модно. Как брат и сестра, или как пара, которая обязательно расстанется, потому что подростки. Наблюдаю и понимаю, что они не знакомы друг с другом.

Часто люди смотрят на меня осудительно. Незнакомые люди. Как будто я сделала что-то очень плохое, как-то очень позорно выгляжу, как-то по-крупному подставила Родину. До сих пор не понимаю, что с ними.

Раздражать стали все эти "нищие". Точнее, их лозунги. "Помогите Христа ради", "помогите, ради Христа" - какой Христ, причём тут он, отстаньте вы все от него. Вставить это "Христа ради" - всё равно что шаблон обращения в ворде или на сотовом. Противно. Ради Христа - иди работай слесарем, а не нищим. Я знаю, что это глупо; просто ощущения.

К нам в гости приходит периодически престарелый адвокат, господин В., хороший друг начальницы. Пришёл и сегодня. Накрыли стол, поставили шампанское, подаренное клиентом, решили отметить наступающие праздники. Начинают обсуждать меня. Начальница меня ему расхваливает.
- Катя, - говорит она, - быстро всё схватывает очень, прямо на лету, раз-раз, вникает. Дала ей лицензии - так я в эти лицензии уже даже не смотрю.
Я тоже в них не смотрю, думает Катя. И молчит. Потому что карьерый рост очень важен для неё.
- А я, - говорит господин В., - её приметил.
- В невесты? Ты старый, В. Даже я на тебя не клюну, не то что Катя. Ты подержанный вариант.
- Выдержанный.

Вообще, мы с В. против правящей партии, а начальница с Галей - за; когда В. услышал, как я возмущаюсь на бочки со стороны Гали в адрес Ельцина и пытаюсь напомнить ей, что в 90е не могло быть ничего хорошо, потому что в стране была после коммунистов разруха полнейшая, - когда В. это услышал, то был, кажется, очень доволен. Правильно, говорит, рассуждает.
Начальница рассуждает тоже правильно - она не политизирована, но власти чтёт. Она адвокат. Она ведёт бизнес. Она не может не чтёт. Он тоже адвокат и диссидент, как сам шутит. Но у него сын в администрации президента и ферма на Селигере.

Мама говорит мне - нет, 29 - это слишком, даже если богатый. У него в 40 уже простата начнётся и импотенция, что ты с ним будешь делать? Не с ним буду делать, невозмутимо отвечаю я, в его доме буду делать.

Пойти и купить себе тюльпаны; фотоаппарат; свитер; сводить себя в "пироги", в суши; хоть что-нибудь из этого - только если отменят Новый Год.

Серое утро, еле волочу ноги, голова не варит. Красный кирпич, купол, крест, маленький мостик, мокрый асфальт, чёрная иномарка, ветер. Почему-то очень хорошо. Утро пятницы - предвкушение начала очень маленькой, но очень сладкой новой жизни.

Мне повезло с работой, на самом деле. Есть много неприятных моментов, я очень выматываюсь, мне совсем не нравится иметь дело с чиновниками, быть зависимой от их хамства, плакать после них, пить по две таблетки от головной боли за два часа; не нравится договариваться с почтой, чтобы поймать телеграмму из федерального центра лицензирования, цель которой - проверить местонахождение фирмы по указанному адресу; не нравится отсутствие перегородок между столами, личного пространства, интернета; мне вообще не нравится загонять себя во всё это, жить по графику, не читать в должном объёме, не развиваться, не вести идиотские разговоры за кружкой пива в среду вечером или днём, ложиться на спину и вырубаться, чего не было с самого детства, потому что с какого-то момента я смогла засыпать только на животе. Но всё это, наверное, можно перетерпеть и понять, что нет причин для жалости к себе, потому что редко когда у тебя в начальниках стоит человек, который - при всей своей, может, вспыльчивости - пытается быть к тебе внимательным, который ведёт себя по-человечески, который, кажется, всё ещё верит в людей. Конечно, всегда есть процент несправедливости по отношению к сотруднику; необъективной реакции. Но она достаёт коробку "фереро роше" и, подходя к каждому из нас, кладёт нам по одной конфете на стол.

Я заметила, что она давит во всяческих жалобах не только на законодательство (вообще, с жалобами она большая молодец, потому что у нас чиновничество оборзело), но и на слезливый фактор. Не всегда, конечно. Но, например, Гале по личному делу нужно было составить жалобу на действия адвоката в адвокатскую палату; мы с ней вдвоём составили. Начальница сочла жалобу великолепной, но велела сделать акцент на том, что Галя - одинокая мама с матерью предпенсионнного возраста на иждивении. И я с ужасом подумала - это только ты такая, не верящая; а кто-то верит, что такие аргументы могут чем-то помочь. Да им же срать, сказала я Гале накануне вечером. На то, что ты - одинокая мать, им срать. А вот на то, что в прокуратуру обратишься - на это не срать. А тут - бац, кто-то ещё видит надежду.

Сегодня были большой компанией на "Золотом компасе". Я приезжаю уже когда идёт реклама и по-нормальному вижу девочек только по окончании. И стоим мы на улице, горланим, как обычно (хотя одноклассницы Дэл кажутся тихими; но, наверное, только кажутся - я в тихих больше не верю); и так это для меня поразительно странно - увидеть Дэл, живую, смеящуюся Дэл, ворвавшуюся в мою пятидневную серую цепочку моей же добровольной окупации себя.

Неужели кто-то дочитал.)
Спать очень хочется. И Тэра за спиной ворочается.

Скажу только, что давным-давно забываю: стою я такая вся грозная в вагоне, с подведёнными глазами, с развевающимися волосами. Отражаюсь в дверях. И моя голова - как раз на уровне надписи "НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ". Вот уж действительно.